Я дочитал фик, и ощущение, что прошел войну.

Он мчался, едва ли замечая красный свет. Сердце переполняла какая-то дикая эйфория. Свобода, которой он не знал много лет, опьяняла настолько, что адреналину добавляла даже тревожная мысль, что это ослепление, перед тем как ввергнуться в пучину тоски на многие годы, если не на всю жизнь.
(С) Пиздец, Пингвинчик, ну пиздец.

Эд был великолепно сложен, отчаянно красив и невообразимо умен. А он умел лишь хорошо красть - то поцелуи в обтянутое зеленым плечо, то эти ласки... Все краденое.
(С)
Та боже мой, птица, кому он нахуй нужен кроме тебя!!!! Носишься с этим закладкиным как с писаной торбой, уже аж мне тошно!!!

Большой дар - владеть русским языком. Большая половина великих фиков про Пингвина написана на русском языке. Спасибо, боже, что я совок)))

Лицо Освальда вдруг стало спокойным, и Эдвард продолжил смелее и мягче.
- Нет. Там, лишившись твоего одобрения, я утратил даже тень вдохновения. Будто стал силой без точки приложения. Стал бессмысленным. Я был без тебя потерян. - Эдвард сглотнул, глядя на Освальда в упор. - На самом деле, я хочу сказать...
«Не смей, Эд!»
Пингвин застыл перед ним - глаза что небо - бесконечные, пустые и пасмурные. Обещающие столь же небесную кару. Со скрипом кожаных перчаток сжались кулаки.
- Не вздумай, Эд! Предупреждаю!..
Нигма стоял перед ним привычным зеленым монолитом, только взгляд теплый и живой как никогда прежде.
- Я люблю тебя, Освальд.
(С)

Вот такие эмоции:

Автор меня через такой ад преступной души ведёт, что у меня да ночь случилось две истерики.

У меня реально щас инфаркт будет оттого фика. Я так не мучился... Да я так никогда не мучился!!!!
Хочется отвести Пингвина в психиатричку!!!!

Ну какое спать Саша, когда тут такие пингвины и такие закладочники!!! Спать - это стереопит!

Признайся, ты нарочно это сделал.»
«По крайней мере, я не складываю оригами и не выписываю «слезливых» писем.»
«То есть жаловаться на меня Освальду ты считаешь более достойным?»
«А как еще от тебя избавиться?!»
Некоторое время в голове Эда царила тишина.
«Нет. Тут что-то другое. Если бы причина была в моей назойливости, ты начал бы избегать Освальда еще раньше. Все дело в сегодняшнем... назовем это «противостоянием». Тебя ведь потянуло к нему.»
«Вовсе нет!»
«И кого ты пытаешься обмануть? Я ведь не осуждаю. Мне нет дела до памяти святой Изабеллы и преданной дружбы. Просто признай что там, в переулке, ты его захотел, Эд.»
«Чтобы ты окончательно мог затопить меня поддевками?»
«Нет, глупый. В этом ведь нет ничего унизительного - хотеть можно и того, кто ненавистен. Это ведь подчиняет.»
«Не самый благородный триумф. Я не собираюсь использовать влечение Освальда, как оружие.»
«Да и незачем. Эта война давно выиграна, Эд. Я лишь предлагал насладиться властью. Обладанием. Только представь, каково это с Освальдом... схватить, впиться в губы. Не сомневаюсь, он потерял бы дар речи, а потом застонал бы тебе в рот от страха и счастья. Выгибался бы к тебе, боясь обнять крепче, отчаянно пытался бы прижаться, стеснялся бы своего живота, своей слабости, своей податливости. Отдался бы тебе на растерзание целиком и без тени протеста.»
«Нам. Или будешь отрицать, что тоже этого хочешь, после того, как все это описал?»
«О, а ты готов делиться?»
«Ты делишь сердце неубитого Пингвина.»
«Не думаю. Освальд был бы на седьмом небе, если бы ты сегодня не отступил и сделал с ним все, что заблагорассудится.»
«А потом он бы ненавидел нас, за то, что позволил так с собой играть.»
«Это уже другой разговор. Да и какая тебе разница?»
«Это жестоко.»
«А разве не ты твердишь, что он тебя раздражает? Что не можешь его простить?»
«Неважно, как я отношусь к Освальду. Это противоречит моим принципам.»
«Ты просто лицемер, Эд. Или находишь более приятным дразнить его, оставляя ни с чем.»
«Я не хотел дразнить Освальда.»
«Но будешь.»
«Вот за этим я и собирался ограничить наши встречи!»
«По мне так это более жестоко вначале следовать за ним по пятам, а потом оставить в одиночестве.»
«Это не было нарочно. Но ты прав. Лучше будет прекратить это прямо сейчас.»
«Ох, так беспокоишься за пингвиний покой?»
«И вовсе нет!»
«Значит, просто боишься поддаться собственному влечению."
(С)
Эд, сдайся! Сдаться желанию по собственной воли - есть высшее проявление воли, ты об этом сам говорил! Сдайся, чувак, просто не борись, не опирайся. Это ж так приятно, больше не бороться, отпустить контроль, ДА РАЗРЕШИ УЖЕ СЕБЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!!!

Подумайте, какой заботливый! - прошипел Освальд ему в тон, но сжимавшей его руки с плеча не сбросил, как и старался не акцентировать на ней внимание - будто она была птицей, которую можно было спугнуть. Намек на смерть Изабеллы он слышал четко, но также не мог оторвать разум от этого «спора», а взор - от губ Нигмы. Чем бы это сейчас не кончилось. А когда он понял, что Эд тоже смотрит на его рот, пытаясь отвести взгляд к его глазам, его будто прошибло током. С голосом он едва справился. - И полиции подсказки, значит, из заботы оставляешь?
- А ты что же, переживаешь, что меня на этом поймают?
- Скорее, что ты провалишь весь план.
В их интонациях уже не оставалось места ничему, кроме самодовольства и сарказма.
- Мой план.
- Твой провальный план.
- Наш провальный план.
- Наш.
Их лица склонились друг к другу вплотную.
Освальд почувствовал, как горло пересыхает от частого дыхания, а во рту слишком мокро, но боялся даже сглотнуть, будто сейчас даже движение молекул могло прервать текущий момент. Он видел, что с Эдом происходит нечто похожее, но к своему удивлению не видел и тени смятения или отвращения на его лице. Рядом были только сверкающие глаза, так близко краснеющие губы, теплое дыхание.
(С)
ДА ЦЕЛУЙТЕСЬ УЖЕ Я УЖЕ НЕ МОГУ Я ЩАС УМРУ!!!!!